У меня в руках нить твоей жизни и опасная бритва... Ты все еще хочешь уйти?...
Она сидела на окне в своей любимой позе: свесив одну ногу вниз, вторую подогнув в колене, водрузив на нее сцепленные в замок длинные аккуратные пальцы. Русые волосы были собраны в лохматый пучек. Рядом на подоконнике небрежно лежала белая роза. Пара лепестков осыпались на пол и ветерок, который распространялся от покачивания ноги, заставлял их шевелиться. Ее глаза смотрели в окно, туда, где начиналась весна.
Он стоял у входа в комнату, сжимая кулаки от бессилия, от непонимания, от боли. Последний час беседы, которую скорее можно было назвать его монологом, тянулся мучительно. Казалось, вся комната прокурена его словами, и от этого смога глаза слезятся. Он даже иногда терял ее из поля зрения. Но остановиться не мог. Ему нужен был ответ. И уже даже не важно - какой.
А она смотрела в весну, и, казалось, не замечала серых клубов дыма, заполнивших комнату.
- Ольга! Ответь! Ты вообще слышала, что я тебе сказал?!?! - его голос почти сорвался, бичем дотянулся до ее щеки, и хоть в нем было столько обиды и боли, смог только нежно коснуться ее щеки.
Ольга дернула головой, словно ее укололи иглой и наконец посмотрела ему в глаза.
- Иван, мне это очень приятно, - подобие улыбки на лице, которое искуственной маской исказило родные черты и снова - взгляд в весну.
Он, почти мертвый вышел на лестничную клетку и закурил.
Больше они не увиделись.
Он стоял у входа в комнату, сжимая кулаки от бессилия, от непонимания, от боли. Последний час беседы, которую скорее можно было назвать его монологом, тянулся мучительно. Казалось, вся комната прокурена его словами, и от этого смога глаза слезятся. Он даже иногда терял ее из поля зрения. Но остановиться не мог. Ему нужен был ответ. И уже даже не важно - какой.
А она смотрела в весну, и, казалось, не замечала серых клубов дыма, заполнивших комнату.
- Ольга! Ответь! Ты вообще слышала, что я тебе сказал?!?! - его голос почти сорвался, бичем дотянулся до ее щеки, и хоть в нем было столько обиды и боли, смог только нежно коснуться ее щеки.
Ольга дернула головой, словно ее укололи иглой и наконец посмотрела ему в глаза.
- Иван, мне это очень приятно, - подобие улыбки на лице, которое искуственной маской исказило родные черты и снова - взгляд в весну.
Он, почти мертвый вышел на лестничную клетку и закурил.
Больше они не увиделись.